Мама Юля интересуется, что ей делать? Её восьмилетняя дочь Вероника никак не хочет убираться в своей комнате. Да и в других помещениях тоже. Несмотря на все запреты — лишить её какой-либо радости, если она не уберётся, девочка отвечает: «Не хочу и не буду». Что делать?

Дорогая Юля!

Ваша ситуация характерна для многих современных семей. Всё дело в том, что только раннее трудовое и художественное воспитание ребёнка — краеугольный камень его нравственного развития. А всё, что кроме — наши иллюзии. При этом в вашем вопросе уже просматриваются ранние упущения. Это «убираться хотя бы в своей комнате»; «давление и угрозы не помогают». А они и не должны помогать. Вспомните, когда ваша Вероника стала говорить: «Я сама!». Вспомните, как часто у вас не хватало терпения и времени на удовлетворение её «я сама», и вы делали многое за неё. Вспомните, когда Вероника как тот муравей хотела что-то тащить, менять, переставлять, украшать, резать, шить своими собственными руками. И вместо того мы говорим: то нельзя, это нельзя! Вспомните, какую вы совместно с Вероникой сотворили художественную красоту? Вспомните, как часто вы совместно с Вероникой пели единящие ваши сердца душевные песни? Вспомните, когда вы просто поговорили с дочерью по душам? Нам всё некогда! Но развитие и очеловечивание ребёнка ни при каких условиях не может и не должно быть «попутным» делом нашей занятости.

Я раньше часто бывал в северных регионах и посещал семьи коренных народностей. И чем больше я вникал в их образ жизни, тем больше восхищался их великой житейской мудростью. В отличие от нас, они не заканчиваю университетов. При этом в вопросах нравственно-трудового воспитания детей ‘оказались на голову выше нас. Я ни разу не слышал от них никаких назиданий и «угроз» своим детям; не видел какого-либо «давления». Там малышам дана свобода самостоятельного поиска. Свобода сделать самостоятельную ошибку и самостоятельно её исправить. Вот он истинный воспитательный алгоритм.

Отгадайте: в каком возрасте там дают в руки мальчику ножик, чтобы он овладел искусством резьбы, а девочкам — иглу с нитками, чтобы она овладела искусством шитья? Не поверите: с 2,5-3 лет! А можем ли мы давать своим детям эти развивающие творчество рук и мозга орудия труда, если нас парализовал страх: «Ой, нельзя! Порежешься или уколешься!»? Этот страх мы вгоняем во все «поры» чувств ребёнка, делая его на всю жизнь неуверенными. Если бы вы знали, как девочка страдает и как она устала от инструктивно-программирующего так называемого образования, от познания абстрактной книжно-виртуальной жизни. Познания «в уме» по мёртвым буквам, цифрам, схемам! А ведь ещё в 80-е годы XX столетия авторитетный детский психоневролог проф. В. И. Гарбузов (1990) взывал к миллионам родителей и учителей: «…Буквы, цифры, ноты, схемы вытесняют образы, подавляют образное мышление… Детскую непосредственность, интерес к живой природе подменяют абстрактным, отвлечённым, что ведёт к «шизоидной интоксикации». Наши исследователи убеждают: школьный информационный интеллект никак не очеловечивает наших детей. Очеловечивают только преображённые в руко- и речетворчестве чувства. Красота форм, пластики и ритма.

Выход у нас один: раз государство когда-то изъяло из семейно-родового воспитания детей и поместило их в государственные учреждения, раз оно матерей включило в равноправный с мужчинами труд, то государство и должно взять на себя заботу по раннему трудовому, художественному, нравственному, физическому, духовному воспитанию детей. Именно это как раз и записано в законах РФ, в т. ч. в законе «Об образовании». К сожалению, при нашем всеобщем попустительстве всё это по инициативе министерства образования РФ, издающего программы и учебники по грантам США, изгнано из базового учебного плана. Возвратим семьям великую материнскую школу (до трёх лет), возвратим законы гармоничного развития детей в базовый учебный план — значит спасём детей — наше будущее.